Всё началось в ту осень с дурного хлеба. Старая Сифф всегда говорила, что больная рожь даёт дурной хлеб, от которого приходят сны как наяву, а голоса духов будут петь в твоей голове песни глубин.

Так и случилось, а затем пришёл он.

Он пришёл в ночи. Не стар и не молод, не знаком и не чужд. Его улыбка была исполнена лукавства, и он всегда прикрывал одной рукой глаз. И смеялся. Говорил, что мы засиделись в своём фьорде. Что пора вспороть море нашими вёслами. Говорил, что знает путь в дол-где-смерти-путь-заказан. Там нас ждёт честная битва и слава.

Весь клан видел его в тревожных и тяжёлых снах. Пусть ветер кусает пуще бешенного пса, пусть ненасытная утроба моря воет от жадного голода. Он пришёл и позвал. Человек, прикрывавший глаз. Кем ему быть, как не Одином.

Как только драккары вышли в море пред ними стеной встал туман. Знак был не добрый.

Одноглазый звал нас.

Одноглазый смеялся над нами.

Некоторые из нас повернул вспять, в сторону родного фьорда.

Одноглазый упрекал нас в трусости.

Но дома нас ждал остывший очаг и голод, а впереди – кто знал? Может быть неизведанная земля, щедрая на пищу и солнце.

Туман стоял стеной, а корабль летел под полным парусом. Кажется, все ветры мира не могли поколебать его границ. Когда он обхватил всех нас – мир вокруг перестал существовать. Но в этой пелене вновь проступило лицо. Все его видели. Наяву. Он взглянул сурово, а потом вдруг улыбнулся и отнял руку от лица. И перед нами повисли в непроглядной завесе тумана его горящие глаза. И он смеялся. Всё громче. От этого жуткого смеха сжимались когти вокруг сердца. Уши не могли вынести раскатов этого хохота. Или то был уже гром. Зажимая уши, мы падали к бортам. Всеотец мудр и храбр, но он величайший из обманщиков.

Мы захлебнулись в тумане, его холодное дыхание разрывало нам лёгкие, вздох не прорывался к нам, мы слышали шелест одежд Хель.

Но мы остались живы. Не было больше холодного моря. Не было нашего верного корабля.

Это был наш дол-где-смерти-путь-заказан.

Здесь было тепло и солнечный свет столь ярок, что глаза слезились, но где же наш враг? Смятение охватило наши сердца. Неужели обманщик, сказавшийся нам отцом битвы, лишил нас честной смерти в бою и теперь нам не видеть чертогов Вальгаллы… Но казалось наша плоть всё таже и так же ноют старые раны. Может и не соврал о новых землях этот обманщик, кем бы он не был. Подхватив щиты и обнажив клинки, мы вышли на тропу и направились по ней исследовать этот край. Но гулять долго нам не пришлось. Мы увидели диковинных мужей. Крепкие телом они от чего-то были с ног до головы облачены в металл. Не гибкие кольчуги, а панцири навроде северных крабов. И они точно не думали о том, чтобы бежать. Этот блеск в глазах знаком каждому, кто привык ходить за добычей. И мы сшиблись щит в щит и грудь в грудь. Битва была отличной…и мы умерли… Вкус крови на губах ещё стоял, когда я открыл глаза. Цел. Жив. А в ушах стоит смех…

Все это видели.

Все помнили. Мы умерли, стоя плечом к плечу, не дрогнув и не побежав, но к нам не спустились прекрасные девы, чтобы увезти нас на вечный пир. Мы снова живы… Так может это и есть чертоги Одина? Как это понимать?

Мы снова вставали и снова шли. Мы поднялись в горы и встретили троллей. Точно таких, как старая Сифф описывала – уродливые создания, больше похожие на камень, чем на человека. Они кричали что-то слабо понятное и называли себя иначе. Но что взять с троллей. Мы одержали верх и наградой нам был сундук. В нём была что-то не понятное. В местной странной деревне это звали осколками и считали ценностью, хоть это было и не золото.

И всё же мы не понимали, где мы оказались. Всё вокруг было по-другому. Иначе.

Тогда было решено говорить с духами. Сведущие в ведовстве собрали грибов, но они выглядели иначе и отвар их был чёрен. Те, кто рискнул, выпили его. И мир изменился. Мы выли как волки во время охоты. И вновь пришёл голос. Он говорил, что мы должны бежать и убивать всё что нам попадётся. Ярость, злоба, жажда крови переполнили нас. Мы бежали и выли. В странной деревне мы ни тронули никого. Казалось, что это невозможно. По пути мы встретили женщину. От неё пахло кровью и чем-то, что дикому зверю кажется мерзким, не то, что человеку. Я ударил её мечом, не задержавшись и безумный бег увлёк нас дальше. Не знаю сколько мы бежали. Выскочили на поляну увидели их. Драугры. Мертвецы, которые ходят. Голос велел убить их. Мы были страшны, но они не боялись. Только предлагали присоединиться к их армии. Уверен, если бы не голос того, кто вёл нас и требовал сражения, противиться их голосам было бы трудно. И мы схлестнулись. Одурманенные тела без брони не чувствовали боли. Но и мёртвые уже забыли, что она есть на свете. А когда я пал, разрубленный до середины огромным мечом, снова явился Тот, кто смеялся. Он подал мне руку и помог встать. Отсмеявшись, сказал, что доволен нами. Я заявил, что он лжец и видимо друг самого Локи, раз обманывает столько хороших людей. Но он не оскорбился. Сказал лишь, что не обманул. Вот земли, где вы ещё не были, дол-где-смерти-путь-заказан. А то, что он Один – так он и не говорил этого. Мы сами так решили, увидев одноглазого в незнакомце с парой глаз. И снова засмеялся. И ведь прав он. Не вызовешь проклятого на хольмганг, засмеют на тинге за такое, сам дурак. Но вот он снова изменился в лице. И сказал, что эти земли полны сокровищ и не ведают смерти. И привёл он нас сюда потому, что добычи здесь много, хоть и взять её не просто. Но мы родились для того, чтобы добывать себе славу и богатство, не отнимая их у слабых, а забирая у достойных, коли удали хватит. А он хочет, чтобы его имя снова вспомнили, так как другие пустили по ветру труды его и заставили забыть о нём честных северян. Таково его слово. Мы вновь приносим ему подношения и поминаем его в речах, а он дарит нам путь в эти земли. Решать нам. И тут я снова начал дышать. На том же поле, где мы проснулись. И все видели этого лукавого в момент, когда приняли смерть от драугров. Думать долго у нас не принято. Есть земля, есть война, а добыча и слава будут, нужно лишь крепче сжимать меч да поминать духов и богов, чтобы они о тебе не забывали. Болтуны из деревни говорили о странном. Что скоро они откроют путь обратно, где бы их “обратно” не было. И пусть бы с ними. Видимо их боги их сюда провели по ошибке, как пищу для воронов. Но вот те, с кем воевать было весело, тоже потянулись на место, где должен был открыться путь. И пропустить такое было нельзя. Тролли, драугры и мужи в железе спешили на поляну перед деревней. Подоспели и мы. Опрокинули троллей и накинулись на мертвецов. Это была отличная битва. Осколки и вправду возвращали силы раненым. Мы вставали и падали снова. И смеялись. Как тот, кто привёл нас в этот мир. И то, что взяли в той битве мы принесли в дар на новом алтаре. И вспомнили его имя не единожды за столом с хмельным рогом в руках. Он хитёр, и он точно знает, как надо веселиться. И мы продолжим сражаться. Война — это весело. А умирать – НОРМАЛЬНО)